Историк - Страница 76

Барли рылся в своем бумажнике.

— Придется разменять все, что есть, — уныло сказал он. — Деньги, которые дал мастер Джеймс, и еще несколько фунтов из моих карманных.

— У меня тоже есть, — сказала я. — В Амстердаме захватила. Куплю билеты и, думаю, хватит еще, чтобы заплатить за еду и постель, хотя бы на пару дней.

В глубине души я сомневалась, сумею ли прокормить Барли. Я никак не могла понять, как можно столько есть и оставаться таким тощим. Я тоже не была толстушкой, но и скорость, с какой Барли умял два сэндвича, была мне недоступна. Проблема питания занимала меня, пока мы не подошли к окошку обмена, где девушка в синем свитерке оглядела нас с головы до ног. Барли с пулеметной скоростью стал расспрашивать ее о валютных курсах, и через минуту она подняла трубку телефона.

— Что она делает? — испуганным шепотом спросила я. Барли удивленно оглянулся:

— Уточняет зачем-то курс. Не знаю. А что?

Я сама не знала, что. Может быть, меня заразил тон отцовских писем, но все вокруг казалось мне подозрительным, будто за мной следили невидимые глаза.

«Тургут, больше моего сохранивший присутствие духа, бросился к двери и скрылся в маленькой прихожей. Через несколько секунд он вернулся, качая головой.

— Ушел, — тяжко уронил он. — На улице его нет. Затерялся в толпе.

Библиотекарь виновато проговорил что-то, и Тургут коротко ответил ему, потом снова обернулся к нам.

— У вас есть основания думать, что за вами следят?

— Следят? — У меня были все основания думать так, но я понятия не имел, кто может этим заниматься.

Под пронзительным взглядом Тургута мне вспомнилась вчерашняя цыганка.

— Мой друг библиотекарь говорит, что тот человек хотел снова получить наши документы и очень рассердился, узнав, что они уже выданы. Он говорит, тот человек говорил по-турецки как иностранец. Вот почему я спросил, не следят ли за вами. Давайте уйдем отсюда, друзья мои, но будем начеку. Я попрошу своего друга сторожить документы и взять на заметку всякого, кто придет за ними. Если тот человек вернется, он постарается узнать его имя. Может быть, он вернется скорее, если нас здесь не будет.

— Но как же карты! — Я боялся оставить в коробке драгоценные документы.

И ведь мы так ничего и не добились. Своими глазами убедились в их существовании, но ни на шаг не приблизились к разгадке.

Тургут обернулся к мистеру Эрозану, и они обменялись понимающими улыбками.

— Не беспокойтесь, профессор, — сказал мне Тургут, — я собственноручно скопировал все документы, и копии хранятся у меня в доме. Кроме того, мой друг не допустит, чтобы с оригиналами что-нибудь случилось. Поверьте мне.

Я и сам хотел ему верить. Элен испытующе оглядела обоих новых знакомых, и мне оставалось только гадать, что она в них увидела.

— Ладно, — согласился я.

— Так идемте, друзья мои. — Тургут начал собирать бумаги, касаясь их с такой нежностью, что большего нельзя было и пожелать. — Кажется, нам многое нужно обсудить наедине. Я отведу вас к себе, и там мы будем говорить. Там я покажу вам и некоторые материалы из моего собрания. Но не будем говорить о нашем деле на улицах. Уйдем как можно заметнее и, — он кивнул на библиотекаря, — оставим лучшего из наших генералов защищать ворота.

Мистер Эрозан пожал всем нам руки, тщательно запер коробку и вместе с ней скрылся за книжными стеллажами в конце зала. Я проводил его взглядом и невольно вздохнул. Меня не покидало чувство, что в коробке скрывался ключ к спасению Росси, словно, спаси господь, сам Росси был похоронен в ней — а мы не сумели спасти его.

Мы покинули здание, нарочно задержавшись на несколько минут на крыльце под предлогом разговора. Нервы у меня были натянуты как струна, а лицо Элен бледно как никогда, но Тургут держался спокойно.

— Он где-то выжидает, — тихо заметил наш спутник. — Гаденыш не пропустит нашего выхода.

Он предложил Элен опереться на его руку, и она согласилась куда охотнее, чем я ожидал, после чего мы втроем спустились на забитую толпой улицу. Было время первого завтрака, и ароматы жареного мяса и горячих лепешек смешивались с темным дымом горящих углей, похожим на гарь дизельного мотора. Тот запах до сих пор иногда без предупреждения настигает меня, принося с собой память обо всем мире Востока. Что бы ни случилось дальше, думалось мне, все будет загадочно, как сам этот город: я вглядывался в лица прохожих, в иглы минаретов над каждой улочкой, в древние купола над смоковницами, под которыми скрывались таинственные боги, — все вокруг было загадкой. И величайшая из всех загадок лежала тяжестью у меня на сердце: где Росси? Здесь, в этом городе, или далеко отсюда? Жив ли он, или мертв, или ни то и ни другое?»

ГЛАВА 30

Экспресс на Перпиньян отходил в 4:02.

Барли забросил свою сумку на площадку и за руку втащил меня по крутым ступеням. В поезде было мало пассажиров, и мы легко нашли пустое купе. Поезд тронулся, а попутчиков так и не появилось. Я устала: дома в этот час миссис Клэй, усадив меня за кухонный стол, вручала мне стакан молока и сдобный кекс. Сейчас я лишь мечтательно вздохнула о ее надоедливой опеке. Барли сел рядом со мной, хотя в его распоряжении было еще четыре свободных места, а я просунула руку под его локоть в шершавом рукаве свитера.

— Мне надо заниматься, — объявил студент, однако раскрыть книгу не торопился: за окном города то и дело открывались новые виды Парижа. Мне вспомнилось, как мы с отцом поднимались на Монмартр или разглядывали понурого верблюда в зверинце Ботанического сада. Теперь я словно открывала город заново.