Историк - Страница 41

К оглавлению

Библиотекарь, маленькая неулыбчивая женщина лет шестидесяти, подняла взгляд от работы.

— Пожалуйста, название.

— «Дракула» Брэма Стокера.

— Одну минуту, пожалуйста; я посмотрю.

Она бесстрастно покопалась в ящичке с заявками.

— Простите, книга на руках.

— Какая жалость, — с неподдельным сожалением сказал я. — Когда ее должны сдать?

— Через три недели. Ее только вчера выписали.

— Боюсь, что для меня это слишком поздно. Видите ли, я читаю курс…

Как правило, эти слова служили вместо «Сезам, откройся».

— Если хотите, можете поискать в запасниках, — холодно отозвалась библиотекарша и склонилась над работой, отгородившись от меня седыми локонами.

— Возможно, ее взял кто-то из моих студентов, чтобы подготовиться заранее. Если вы скажете мне имя, я сам с ним свяжусь.

Она прищурилась:

— Не полагается.

— Но ведь и ситуация необычная, — доверительно поведал я ей. — Видите ли, книга мне совершенно необходима для составления экзаменационных вопросов, а я… понимаете, я одолжил свою книгу студенту, а теперь он не может ее найти. Я сам виноват, но вы ведь знаете студентов. Следовало быть умнее.

Лицо ее смягчилось, отразив даже легкое сочувствие.

— Ужасно, правда? — Она покачала головой. — Мы после каждого семестра недосчитываемся целых полок книг. Хорошо, я попробую найти вам имя читателя, но только не распространяйтесь об этом, ладно?

Она повернулась к шкафчику, стоявшему у нее за спиной, а я стоял, размышляя над коварством собственной натуры. С каких пор я выучился так легко врать? Да притом с каким-то нездоровым удовольствием. Тут я заметил, что из-за алтаря появился еще один библиотекарь и остановился поодаль, наблюдая за мной. Это был худой человек средних лет, ненамного выше маленькой библиотекарши ростом, в поношенном костюме и выцветшем галстуке. Я часто видел его раньше, и сейчас меня поразила перемена в его внешности. Лицо его казалось землистым и изможденным, как после тяжелой болезни.

— Я могу чем-нибудь помочь? — вдруг обратился он ко мне, словно опасался, что, если меня оставить без внимания, я утащу что-нибудь со стола.

— О, нет, спасибо. Мне уже помогают. Я кивнул в спину пожилой сотрудницы.

— Так-так.

Он отступил в сторону, когда женщина повернулась и выложила передо мной на стол листок бумаги. Я не сразу нашел то, что искал, — буквы поплыли у меня перед глазами. Потому что второй библиотекарь отвернулся, нагнувшись над одной из сданных в возврат книг. И когда он близоруко склонился над ней, вытянув шею из вытертого воротничка рубашки, я увидел на ней две темные колотые ранки с запекшимися уродливым кружевом струйками крови. Библиотекарь выпрямился и отошел с книгой в руках.

— То, что вам требовалось? — спросила дама-библиотекарь. Я взглянул на листок. — Видите, заявка на «Дракулу» Брэма Стокера. У нас всего один экземпляр.

Потертый щуплый библиотекарь почему-то уронил книгу, и звук падения эхом отдался под высокими сводами нефа. Выпрямившись, он в упор взглянул на меня, и никогда я не видел — никогда до того мига не видел — такой ненависти и страха в человеческих глазах.

— Вам это требовалось, не так ли? — настаивала библиотекарша.

— О нет, — проговорил я, мгновенно овладев собой и соображая на ходу. — Видимо, вы меня неправильно поняли. Я искал «Историю упадка и крушения Римской империи» Гиббона. Я ведь сказал, что читаю по нему курс и нам нужны дополнительные экземпляры.

Она нахмурилась:

— Но вы говорили…

Даже в таких неприятных обстоятельствах мне не хотелось обижать пожилую даму, тем более что она так внимательно отнеслась к моей просьбе.

— Ничего, — заметил я, — может быть, я просто плохо смотрел. Пойду еще раз справлюсь в каталоге.

Но уже выговаривая слово «каталог» я понял, что перенапряг свои способности ко лжи. Глаза библиотекаря превратились в щелки, и он чуть повернул голову, как хищник, следящий взглядом за намеченной жертвой.

— Большое спасибо, — вежливо пробормотал я и отошел и, пока шел по проходу между столами, все чувствовал, как буравят мне спину его острые глаза. Для виду я на минуту заглянул в каталог, но тут же закрыл портфель и устремился к двери, сквозь которую уже вливался поток прилежных почитателей Мадонны знания. На улице я отыскал скамью, ярче всех освещенную солнцем, и прислонился спиной к псевдоготической стене, так что никто не смог бы подобраться ко мне незаметно. Я нуждался в пяти минутах на размышление, которое, как учил Росси, должно быть своевременным, а не затяжным.

Однако так много предстояло мне переварить, что за минуты никак было не управиться. Не только окровавленное горло библиотекаря поразило меня в тот жуткий миг перед столом дежурного: я успел прочитать имя читательницы, перехватившей «Дракулу» у меня из-под носа. Ее звали Элен Росси.

Холодный ветер задувал все сильней. Отец прервал рассказ и вытащил из футляра фотоаппарата две ветровки — для меня и для себя. Скатанные в тугие комочки, они умещались поверх фотоаппарата, полотняных шляп и маленькой аптечки. Мы молча натянули куртки поверх свитеров, и он продолжал:

— Когда я сидел там, глядя, как пробуждается к повседневной жизни университет, меня вдруг пронзила острая зависть к расхаживающим туда-сюда студентам и преподавателям. Для них завтрашний экзамен был серьезным испытанием, а факультетские интриги представлялись высокой трагедией, с горечью думал я. Кто из них поймет меня, не говоря уже о том, чтобы помочь? Мне вдруг стало очень одиноко — я торчал посреди своего университета, своей вселенной, словно рабочая пчела, изгнанная из улья. С изумлением я осознал, что мир перевернулся для меня за каких-нибудь сорок восемь часов.