Историк - Страница 112

112

Он погладил подбородок большой обветренной ладонью.

— Дороже науки для меня ничего не было, но я любил и свою страну, так что сразу завербовался во флот. Мы отплыли в Италию, а пять месяцев спустя я вернулся. Ранение в предплечье и в ноги. — Он коснулся белого манжета хлопчатой рубахи, может быть, вспоминая окровавленный бинт. — Я довольно быстро поправился и хотел вернуться, но меня больше не взяли — при взрыве корабля пострадало и зрение. Так что я вернулся в Оксфорд, старался не слышать воя сирен и к концу войны закончил курс. Последние дни, проведенные в университете, были, пожалуй, счастливейшими днями моей жизни, несмотря на все трудности: мир избавлен от ужаснейшего проклятия, я наконец закончил образование, а девушка, которую я любил, сколько себя помню, согласилась стать моей женой. Денег у меня не было, да еды и за деньги нельзя было купить, но я ел у себя в комнате сардинки и писал любовные письма домой — простите, что рассказываю вам все это, — и как черт готовился к экзаменам. И, конечно, замучил себя до полусмерти.

Он поднял бутылку токайского, увидел, что она пуста, и со вздохом поставил обратно.

— Последнее испытание подходило к концу, и венчание было назначено на конец июля. В ночь перед последним экзаменом я чуть не до утра просидел над конспектами. Понимал, что готов ответить на любой вопрос, но просто не мог остановиться. Я работал в уголке библиотеки колледжа, забившись между полками, откуда мне видны были другие такие же безумцы, листавшие конспекты. В наших маленьких библиотеках попадались ужасно славные книжицы, и я позволил себе отвлечься на пару минут, вытянув с соседней полки два томика сонетов Драйдена. Потом я заставил себя поставить их на место — решил, что лучше выйти покурить и потом снова сосредоточиться. Я втиснул книги на полку и вышел во двор. Была чудная весенняя ночь, и я задумался об Элспет, и о домике, который она обставляет для нас, и о своем лучшем друге — он был бы куда лучше меня, — погибшем на нефтяных полях Плоешти, — он воевал в американской армии, — а потом я вернулся в библиотеку. К моему удивлению, Драйден снова лежал на столе, словно я и не убирал его, и мне подумалось, что я, пожалуй, переработался. Я хотел поставить его на место, но места не оказалось. Я точно помнил, что томики стояли следом за Данте, но место было занято другой книгой — книгой в старинном переплете с вытесненной на корешке фигуркой маленького зверя. Я вытащил ее, и она сама открылась в руках — ну, это вам знакомо.

Его добродушное лицо побледнело, и он принялся рыться в карманах сперва рубашки, потом в брючных, пока не откопал пачку сигарет.

— Не курите? — Он закурил и глубоко затянулся. — Меня захватила наружность книги, явно старинной, и грозный вид дракона — ну, понятно, точь-в-точь как у вас. В три часа ночи библиотекаря, конечно, не было, так что я прошел в каталог и поискал сам, но узнал только имя: Влад Цепеш, и его происхождение. На книге не было штампа библиотеки, так что я унес ее к себе. В ту ночь я плохо спал и на следующее утро мне было не до экзамена: я только и думал, в какие еще библиотеки обратиться и не съездить ли в Лондон, где могло оказаться больше литературы. Но времени не было, и, уезжая домой, я захватил книгу. Посматривал на нее время от времени. Элспет поймала меня на этом, и когда я ей рассказал, почему-то очень встревожилась. До нашей свадьбы оставалось пять дней, а я только и думал о книге и постоянно заговаривал о ней с Элспет, пока она не попросила меня перестать. А однажды утром — за два дня до венчания — меня вдруг осенило. Понимаете, недалеко от деревушки, где жили мои родители, был большой особняк, построенный еще при Якове, — он входил в маршрут автобусных экскурсий. Мне еще в школе надоели разговоры о нем, но я запомнил, что вельможа, построивший его, был большим книголюбом и собрал коллекцию книг со всего света. Я не мог уехать в Лондон перед самой свадьбой и подумал, нельзя ли порыться в его знаменитой домашней библиотеке — там могло найтись что-нибудь о Трансильвании. Родителям я сказал, что пойду прогуляться, а они, конечно, решили, что у меня свидание с Элси. Утро было дождливое — и туманное, и холодное. Хранительница особняка сказала, что сегодня экскурсии не проводятся, но в библиотеку меня впустила. Она слышала о нашей свадьбе, была знакома с моей бабушкой, так что даже угостила меня чашкой чая. Я скинул макинтош и, увидев два десятка полок, собранных добрым якобитом, забиравшимся гораздо дальше на восток, чем большинство собирателей, забыл обо всем на свете. Я перебирал эти чудеса, сначала купленные в Англии, вероятно, уже после окончания его великих путешествий, пока не добрался до Венгрии и Трансильвании, и там нашел одно упоминание Влада Цепеша, потом другое, третье и, наконец, с восторгом и изумлением обнаружил описание погребения Влада на озере Снагов, перед алтарем облагодетельствованной им церкви. Описание представляло собой легенду, записанную англичанином, побывавшим в тех краях, — на титульном листе вместо имени стояло просто «Путешественник». Автор был современником вельможи времен Якова Первого. Значит, как вы понимаете, предание пережило Влада на добрых сто тридцать лет. Путешественник побывал в снаговском монастыре в 1605 году. Он беседовал с монахами и от них услышал легенду о великой книге, сокровище монастыря, лежавшей на алтаре во время похорон. Все монахи, присутствовавшие при погребении, оставили в ней свои подписи, а те, кто не умел писать, нарисовали дракона в честь Ордена Дракона. Потом, говорит Путешественник, он захотел увидеть могилу, и монахи показали ему большую плиту в полу перед алтарем. На ней был нарисован портрет Дракулы и под ним — надпись на латыни, возможно тоже краской, поскольку автор не упоминает о резьбе. Его поразило отсутствие на могильной плите обычного креста. Что-то заставило меня заботливо скопировать эпитафию… — Хью огляделся, затушил окурок в пепельнице и понизил голос: — Я списал ее и, припомнив уроки латыни, прочел вслух перевод: "Читатель, подними его… " — вы знаете, как там дальше. Снаружи все еще лил дождь, и где-то в библиотеке хлопнуло растворенное окно — в лицо дунуло сырым холодом. Нервы у меня были так натянуты, что я подскочил, опрокинул чашку и пролил чай на книгу. Промокая лужу и проклиная свою неуклюжесть, я ненароком взглянул на часы — был уже час дня, и меня ждали домой к обеду. Мне показалось, что все нужное я уже нашел, так что я собрал книги, поблагодарил хранительницу и пошел назад по аллее среди цветущих июньских роз. Дома я ожидал застать родителей, а может быть, и Элси за столом, а застал целую толпу друзей и соседей. Отец на себя был не похож. — Хью зажег новую сигарету, в собирающейся темноте огонек спички заметно дрожал. — Он положил руку мне на плечо и рассказал, что Элспет, возвращаясь на одолженной у кого-то машине из соседнего городка, куда ездила за покупками, попала в аварию. Шел сильный дождь, ей показалось, что на дороге что-то мелькнуло, и она затормозила, машину занесло… Слава богу, она была жива, но тяжело ранена. Ее родители сразу поехали в больницу, а мои дожидались меня. Я нашел машину и гнал так, что сам чудом не попал в аварию. Думаю, подробности вас не интересуют — она лежала с перевязанной головой, широко открыв глаза. Вот так… она живет в каком-то санатории, с хорошим уходом, но не говорит и мало что понимает, и есть сама не может. Самое страшное… — голос у него дрогнул, — самое страшное, что я всегда считал это случайностью, просто несчастным случаем, а теперь, после ваших рассказов — о друге Росси Хеджесе и о вашем… о вашем коте, — не знаю, что и думать. Он нервно затянулся. Я тяжело выдохнул:

112